Брагин Дмитрий, Железногорск-Илимский
Прежде, чем начать свое повествование, мне хотелось выйти на большую площадь и крикнуть: Эй, люди! Кто из вас знает хоть что-нибудь об истории нашей малой родины? Уверен, большинство покрутили бы пальцем у виска и пошли себе дальше. Им неинтересно. Им бы поглазеть на диковинку, развесить уши, слушая стилизованную древнюю легенду… А у нас город молодой, старые деревни сожжены, затоплены, и уже более полувека покоятся на дне Усть-Илимского водохранилища… Вот здесь и кроется проблема (загадка, заноза, секрет – нужное подчеркнуть): как сделать интересным то, что давно исчезло? Как раскочегарить любопытство к полуистлевшим документам, к архивным «залежам богатств»?
В своей работе я поделюсь сегодня теми удивительными сведениями, которые хранятся в Музее народного образования Нижнеилимского района.
Сам музей создан двадцать семь лет назад на базе Центра развития творчества детей и юношества имени Г. И. Замаратского в городе Железногорске-Илимском. Бессменным его «рулевым» от первого и до сего дня остается Екатерина Григорьевна Ушакова – краевед и краелюб.
Музей просвещения (так мы называем его кратко) – сам по себе уникальный объект. Аналогов ему нет в Иркутской области. (Да чего уж там… во всей России таких Музеев всего-навсего четыре.) А с учетом того, что и вся Иркутская область берет начало с Илимского острога… Ведь Илимский острог был основан атаманом И. Галкиным в 1630 году, тогда как Иркутский острог сын боярский Яков Похабов поставил только летом 1661 года. Иными словами, у меня есть повод «потянуть одеяло в свою сторону» и тем самым придать значимости Приилимью.
Конечно, образование в наших северных краях зародилось далеко не сразу. Но наверняка была церковь, а при ней «аз, буки и веди» в церковном приходе для детворы Илимска. Думаю, что большой импульс его развитию дали ссыльные, ведь не все из них были бандитами и разбойниками, ворами и убийцами.
Например, в 1792 году в Илимск прибыл А. Н. Радищев. Если верить вердикту Екатерины Великой, то был он «бунтовщик хуже Пугачева». История расставила свои точки над «ё»… Имя Радищева сегодня – синоним свободомыслия, народовластия, интеллигентности, просвещения. Развитие народного образования в Приилимье напрямую связано с его личностью. Но есть у нас и другие, не столь явные, но не менее славные страницы прошлого.
Люди! (опять я мысленно кричу на площади) Кто из вас знает, что такое тасентология? Тишина в ответ… А между тем, человек, единственный тасентолог в мире, получивший титул «Человек года» и признание Американского Биографического института, родился в деревне Шумилиной, учился и был учителем в селе Нижне-Илимске.
Это о нём писали, о его передовой инициативе хлопотали академик О. Г. Газенко – президент физиологического общества имени И. П. Павлова при Российской Академии наук и еще десятки профессоров и преподавателей вузов и научно-исследовательских институтов Москвы. Это он своими экспериментами доказал наличие рассудочной деятельности животных. Имя его тихое, незаметное, скромное – Владимир Павлович Калошин. «Неутомимый экспериментатор» – кричали заголовки столичных газет.
Физиолог, составитель единственного словаря русских слов, сгруппированных по темам, собиратель фольклора, писатель (общий тираж публикаций – 12 миллионов экземпляров), основатель новой научной дисциплины – тасентологии, автор тасентоведческой классификации, которая сегодня есть в Библиотеке Конгресса США, в Британском музее, в Университете Гумбольдта и Библиотеке Индиры Ганди. Ну и, конечно же, в библиотеке имени Молчанова-Сибирского.
Ну вот и у нас в Музее просвещения, который функционирует при Центре развития творчества детей и юношества, имеются артефакты, связанные с именем В. П. Калошина. Иногда я сам себе задаю вопрос: неужели не найдется никого, кто заинтересуется и продолжит его волшебное дело? Ведь само слово-то «тасентология» – какое загадочное!
Вопрос о тасентологии я задал руководителю Музея просвещения – Екатерине Григорьевне. Что это такое простыми словами? Ответ потряс…
Е. Г. : – Владимир Павлович – изобретатель по своей сути – в 1947 году сформулировал универсальную, гармоничную, всеобъемлющую классификацию. В ней все объекты мироздания соотнесены с чувствами живого организма, человека. Он утверждал, что только живые организмы дифференцируют все формы материи по специфике их воздействия на органы чувств. Есть те, которые воздействуют случайно, есть те, которые не действуют вообще.
Я: – Откуда же В. П. Калошин взял для них названия?
– Для появления новых терминов он использовал древние языки, поэтому наименования в классификации получились весьма оригинальными. Например, легеры – это объекты, которые оказывают случайное воздействие – капли дождя, ветер, шум листвы и так далее. Кагеры – ничего не изображают, не имитируют, не являются знаками, но предназначены для воздействия на органы чувств. Они позволяют узнать что-либо только о себе. Сюда будут относиться коллекции минералов или бабочек, гербарии, чучела и скелеты; или, к примеру, искусственные химические соединения: цемент, пластмасса. В категорию кагеров Владимир Павлович определил и холодильники, и палочки для добывания огня, и музыкальные инструменты, и яхты. А кроме легеров и кагеров есть еще гимитины, бономены, сутуяны, дифорены …
Я: Чтобы все это осмыслить, надо, пожалуй, быть учёным…
Е. Г.: – Все станет вполне понятным, если прочитать Памятку тасентоведам, которая была издана в 1973 году в городе Усолье-Сибирское. Она даже для непосвященного человека исключительно интересна. В нашем Музее хранится не только это издание В. П. Калошина, но и массивные папки с фольклором, который собран и систематизирован им, и более ста шестидесяти очерков, поучительных рассказов для детей, написанных по результатам экспериментов с животными, и неподъёмный, герметично запаянный, железный ящик с отснятыми кинолентами…
О Калошине можно рассказывать еще долго…. О Калошиных – педагогической династии с 700-летним стажем – еще дольше. А в недрах Музея просвещения еще столько неоткрытых тайн! Не уместить в одно эссе. Поэтому расскажу еще об одном полуистлевшем документе, а остальное – ну что же, пусть достанется исследовать другим.
Вот этот документ.
Договор, заключенный жителями деревни Коробейникова с нанимаемым учителем Иваном Павловичем Голублевым в 1922 году. В общем-то, все самое любопытное изложено в самом тексте документа: как и чем платили за труд учителя, какова была ответственность за неисполнение условий договора. Кроме этого соглашения полагалось еще и денежное содержание от Районного Отдела Народного Образования. Для этого заполнялась личная тарифная карточка, где указывались образование, должность, оклад. С чего начинал организатор Коробейниковской Советской школы Иван Павлович Голублев? С учительской семинарии в Иркутске… Куда приведет нас исследование истории о нем? К установлению факта: еще четыре поколения Голублевых будут заниматься образованием детей Приилимья.
На снимке – ученики и учителя Нижне-Илимского высшего городского двуклассного начального училища. 1913 год! Едва ли не в каждом слове наименования образовательного учреждения – загадка. Городское – в селе? Двуклассное – всего два класса, а куда же вмещались 9 лет обучения? Здесь мне хочется состроить таинственную мину и хитро прищурить глаз… Иван Павлович Голублев – крайний справа во втором ряду (там и стрелочка есть).
Вернусь, пожалуй, к поставленному в самом начале вопросу. Кому это интересно? Все прекрасно понимают, что краеведение сегодня поставлено в условия, когда оно должно мало-помалу (а можно и побыстрее) становиться привлекательным бизнесом. Моему поколению предстоит сделать товар из всего, буквально из всего. Иначе – нет развития. Нет денег для модернизации замшелого фондохранилища, нет новых стеллажей и диарамных экспозиций, нет современных виртуальных путеводителей и экскурсий. Закроют невостребованный публикой музей, и прощай, история образования моего родного края… Значит, нужны нам туристы. Значит, нужно делать «товар» из героев Великой Отечественной войны, из парней, не вернувшихся с Афганской войны, из ученых и выдающихся архитекторов, врачей, учителей, из писателей, поэтов и художников Приилимья? Или музей будет жить сам по себе, пока окончательно не заплесневеет?
Сохранение истории образования и принципы ведения бизнеса – ведь это полярные вещи. Заниматься, мне кажется, нужно чем-то одним: либо быть исследователем и хранителем, либо акулой… Или есть варианты? Надо думать. Надо искать пути и возможности.
